Модель детско-родительских отношений, наверное, для меня выражается в том, что тогда, когда ребенок получают удивление – он развивается сам по себе. Тогда, когда ребенок не получает удивления – он ищет реакции. Он устанавливает реакции с родителями и живет по реакциям. Ребенок – он же развивается – он попал в иную временную ситуацию, а у родителя развития не происходит. Он развивается – а потом говорит «мама, а почему ты мне не удивляешься? – я вот что увидел, я тебе двойку принес». «Что ты мне не удивляешься? – ты ругаешься». И получается, ребенок начинает с родителями конфликтовать. … Проходит какой-то период времени, и ребенок говорит, может сказать – может не сказать: «мама, ты мне не нравишься», «ты меня не понимаешь». Мы говорим обычно «подростковый возраст». А почему подростковый возраст должен быть каким-то критическим? Он в это время просто нормально становится самостоятельным – а для нас, взрослых, возникает кризис. И ребенку от тех реакций не уйти уже. Вот в чем болезненность возникает.
Получается, что не кризис подростков, как рассматривает психология подростковая – а кризис родителей. Потому что у ребенка все в порядке в его картине мира – не в порядке у родителей. Это они не могут с ним справиться.
Т.е. вместо того, чтобы благодарить родителей за нормальный генофонд – дети родителей ругают за отсутствие генофонда. «Ты в меня это не заложил и теперь от меня это качество требуешь».
По-моему, эту тему, никто особо не рассматривал. Тогда получается, конфликта нет как такового. Т.е. мы избегаем конфликта. Т.е. не ребенок не соответствует – а родители не соответствуют, т.к. они не дают ребенку свежести. И поэтому возникает понятие «аутичность». Ребенок требует, заставляет вырабатывать родителей эту свежесть. Но она другого качества.
